Лучше не возвращаться - Страница 12

— Я сейчас, — сказал я и отправился на разведку вверх по лестнице, в надежде найти одеяла или что-нибудь подобное.

Наверху все двери тоже были закрыты. Первая, которую я открыл, вела в ванную. Я напомнил себе прорицателя, предсказывающего местонахождение воды. В следующей комнате стояли рядом две кровати, застеленные чистым бельем.

Здесь я обнаружил нечто получше одеял: пледы королевского синего цвета, усеянные белыми маргаритками. Я сгреб их в охапку и очень аккуратно стал спускаться вниз по голым полированным ступенькам. Малейшая неосторожность — и можно грохнуться, как на катке.

Викки так и сидела у камина. Грэг с несчастным видом стоял около нее.

— Так, — сказал я, вручая им пледы, — укутайтесь хорошенько, а я посмотрю, что там есть на кухне в плане спиртного.

— Может быть, «Джонни Уокер»? — высказал пожелание Грэг.

— Поищу.

Теперь все двери были открыты, кроме двух, еще не исследованных. Как выяснилось, одна из них вела в кладовку, где хранились половые щетки, садовые принадлежности и цветочные горшки, а другая — в холодную, чистую кухню с белой пластиковой мебелью и полом, выложенным белым и черным кафелем. На стоящем посередине столе я обнаружил первые признаки недавнего присутствия человека: неначатую коробочку чая, какой-то заменитель сахара и раскрашенный в шотландскую клетку пакет с песочным печеньем. Холодильник был пуст, если не считать молока в картонной упаковке. Как выяснилось при более тщательном изучении содержимого буфета, кроме обычной кухонной утвари, там было много домашнего джема, всевозможных концентрированных супов и разных рыбных консервов, в основном тунца.

Я вернулся к Викки и Грэгу, которые теперь угрюмо сидели, закутавшись в синие, усеянные белыми маргаритками, пледы.

— Одноразовый чай или растворимый кофе? — предложил я.

— Чай, — отвечала Викки.

— А «Джонни Уокер»? — с надеждой поинтересовался Грэг.

Я улыбнулся, умиляясь его простодушию, и продолжил поиски. Но ни в столовой, ни в кухне, ни в гостиной ничего спиртного обнаружить не удалось. Я приготовил обоим чай и вместе с песочным печеньем и плохими новостями отнес его в маленькую гостиную.

— Вы имеете в виду, вообще ничего? — разочарованно воскликнул Грэг. — Даже пива?

— Я не нашел.

— Они его спрятали, — неожиданно вставила Викки. — Наверняка у них есть.

Может, они, то есть владельцы, кем бы они ни были, так и сделали, но, с другой стороны, набитые продуктами буфеты стояли незапертыми, и в доме не осталось ничего, что я не смог бы открыть.

Викки пила чай, держа чашку обеими руками, так, чтобы согреть их. В гостиной к тому времени стало ощутимо теплее, чем в других комнатах, и я начал подумывать о том, чтобы обойти весь дом и зажечь или включить все камины или обогревательные приборы, какие только удастся обнаружить.

Но осуществлению моих благородных намерений помешал шум подъехавшей машины. Хлопнула дверца, и послышались быстрые шаги молодой женщины, которая, похоже, очень спешила. Надо полагать, это была Белинда.

Мы услышали, как она позвала:

— Мать!

А вслед за этим на пороге появилась и она сама. Худенькая молодая женщина, одетая в потертые джинсы и выцветшую куртку оливкового цвета. Довольно миловидная, невысокого роста, но хорошо сложена. «Лет тридцать», — подумал я. Ее светло-русые волосы были стянуты в «конский хвост» — больше для удобства, нежели для красоты. Она казалась взволнованной, но, как вскоре выяснилось, не из-за приезда Викки.

— Мать! Слава Богу, вы нашли коттедж.

— Да, дорогая, — устало ответила Викки.

— Здравствуй, Грэг, — коротко бросила Белинда, мимоходом чмокнув его ради приличия. «Мать» в свою очередь получила причитающуюся ей долю радушия: поцелуй в щеку, однако никаких теплых объятий любящей дочери.

— Ладно, мама, прости, я не могу сейчас остаться, — сказала она. — У меня вчера был свободный день, я специально отложила все дела, но ты приехала только сегодня… — Она пожала плечами. — Мне нужно возвращаться. Погибла лошадь. Надо сделать заключение о смерти. — Она вдруг пристально посмотрела на мать: — Что у тебя с ухом?

— Я рассказывала по телефону…

— Ах да, помню. Я так волнуюсь из-за лошадей… И как ухо — заживает? Кстати, мы будем венчаться в церкви, а не расписываться в бюро регистрации. Гостей мы приглашаем сюда, в этот дом. Позднее поговорим об этом. А сейчас мне нужно обратно в больницу. Чувствуйте себя как дома. Можете съездить за продуктами, смотрите сами. Я там вчера принесла молока и кое-какой мелочи.

Тут наконец ее взгляд упал на меня.

— Простите, не расслышала, как вас зовут?

— Питер Дарвин, — представился я.

— Питер нам так помог, не знаю, что бы мы без него делали — устало проговорила Викки.

— Вот как? Что ж, очень мило с вашей стороны.

Ее взгляд скользнул дальше. Она не смотрела ни на кого конкретно, а как бы старалась охватить взглядом всю комнату.

— Сандерсоны, хозяева, уехали в Австралию на пару месяцев. Они сдают дом очень дешево, мама.

И я договорилась насчет продуктов… Ты всегда говорила, что хочешь, чтобы у меня была настоящая свадьба. Вот я и решила, что, в самом деле, было бы неплохо устроить все, как полагается.

— Да, дорогая, — отвечала Викки, вяло улыбаясь.

— Завтра — три недели, как мы помолвлены, — сообщила Белинда. — А теперь, мать, мне правда пора.

Я вдруг вспомнил, как когда-то давно, в Мадриде, отец сказал мне:

«Ребенок, который называет свою маму „мать“, хочет главенствовать над ней. Никогда не называй так свою маму».